На форуме было дано задание - написать связный текст по
картинке. Одно условие - в тексте должны были звучать слова "шесть месяцев" или "полгода".
У ежа сразу планы, мысли, идеи зашевелились, забегали, зашебуршились... а в итоге, вместо задуманного пафоса...
В общем, в результате полета мысли в стиле "пьяной летучей мыши", получилось это:
****
В прибрежной таверне по утрам немноголюдно и тихо. Рыбаки, что на рассвете выходили ставить сети, теперь вернулись в деревню и степенно входили в двери таверны, рассаживались по лавкам и за кружечкой пивка начинали неспешные разговоры о погоде, о перспективах на улов, вспоминали прежние уловы. Постепенно пиво развязывало языки и делало речь быстрее. Допьяна никто не напивался, все же через несколько часов надо было снова выходить в море, но от кружечки другой, холодного (или подогретого, это смотря по погоде) пива никто не отказывался. И в этот день, все было как обычно, вернувшиеся первыми рыбаки, занимали привычные места за столами, здоровались друг с другом, и ждали, когда хозяин наполнит пивом кружки.
На Рыжего Яна почти никто не обратил внимания, когда он вошел в таверну, молча прошел к стойке и, повернувшись к ней спиной, мрачно обвел взглядом присутствующих.
- Он вернулся.
Эти два слова, а главное, интонация, с которой они были произнесены, заставили всех присутствующих замолчать и посмотреть на Яна.
- Яни, кто вернулся?
кто же вернулся?- Он… сегодня я опять видел следы не песке. Кто-то вышел из моря, прошелся по берегу и вернулся в море обратно. Ты знаешь кого-нибудь, кроме проклятого голландца, кто мог бы так сделать?
- А может, кто с лодки спустился? Не стали вытаскивать её на берег, вот следов высадки и не осталось, - в голосе одного из рыбаков звучала надежда на благополучный исход дела. – Ведь шесть месяцев ничего не было, с чего ему возвращаться?
Рыжий Ян покачал головой.
- Мы недалеко там проходили. У мыса сети ставили. Лодку бы точно заметили.
- Ну, так и корабль бы тоже не пропустили, тем более такой.
Рыжий рыбак посмотрел на говорившего, словно на малое дитя.
- Ты и правда думаешь, что капитан Ван дер Декен не сможет укрыть своего корабля, если ему это для чего-то нужно? Нет, проклятый капитан опять вернулся.
- Неужели надеется найти здесь ту, что решится умереть за него? Что еще голландцу искать в нашей деревне?
Вопрос так и остался без ответа. Помрачневшие рыбаки сидели молча, только один пробормотал: «Всю рыбу распугает, чертов капитан».
А в это время где-то в морских глубинах.
- Ты где опять был всю ночь?! Не успели мы вернуться из путешествия, как ты снова за свое?! Опять по суше ползал? Ты что, высохнуть хочешь?!
- Мама!
- Что мама?! Что мама?! Мы приличная семья криптидов*! Твои деды и прадеды были грозой морских глубин, а ты ведешь себя хуже дельфина! Зачем, ну зачем тебе нужны эти сухопутные? Молчишь? Сказать нечего матери? И не крути из щупалец узлы! А то потом развязать не сможешь, так с узлами и останутся! – от праведного негодования почтенная госпожа Октопус стала неприятного красно-бурого, с оттенком багрового, цвета. – А ты чего молчишь? – обрушилась она на своего супруга. – Твой сын совсем от щупалец отбился, скоро двоякодышащим станет, а тебе все нипочем?!
Господин Октопус, надеявшийся, что буря пронесется, минуя его, «пролился» на дно из расщелины в скалах, где предавался медитации и с укоризной посмотрел на супругу.
- Что ты привязалась к сыну? Ведь он уже не яйцо, что бы над ним трястись. Ну, вышел разок-другой на берег, так ведь не высох же. А не нравятся его сухопутные вещицы, значит, в следующую уборку выкинешь их на берег, - надо сказать, что морские обитатели выкидывают мусор, мешающий им, на берег, точно так же, как люди выбрасывают свой мусор в море. – И вообще, наш сын уже почти половозрелый криптид. Через год-другой ему уже пару искать придется, а ты все его из-под своей мантии не выпускаешь.
От слов своего супруга госпожа Октопус сначала побелела, потом посерела, потом покрылась синими кружочками, и лишь потом вернула свой предыдущий красно-бурый цвет.
- Нет, господа головоногие, вы слышали, что он мне здесь сейчас своим клювом нащелкал?! Я, видите ли, взрослого сына от себя не отпускаю! А ты хоть раз поинтересовался, где его носит?! Взял, хоть разочек с собой на охоту?! Не-е-е-ет, где уж тебе. Ты же все за белым кашалотом охотишься! Да что б тот кашалот тебе пару лишних щупалец откусил!
Господин Октопус меланхолично пережидал, пока пройдет гнев у его жены, подобрав под себя щупальца и почти сливаясь со скалой, только изредка приоткрывал глаза, и снова погружался в медитацию, мысленно благодаря повелителя глубин, за свой плохой слух. Пусть покричит, пошумит, пощелкает, главное, что сегодня ночью он снова поплывет на охоту за белым кашалотом. В этом море есть место только одному из них.
Воспользовавшись тем, что мать отвлеклась на перебранку с отцом, Октопус младший быстро-быстро заскользил прочь. Ему срочно надо было перепрятать кое-какие вещи с суши, а не то мать и вправду в ближайший шторм от них избавится. В подводной пещере, на песчаном полу, стояли старые рыбацкие сапоги. Осьминог любовно огладил обувь щупальцами. Прошедшей ночью он, впервые за последние полгода, прошелся в этих сапогах по берегу, подражая двуногим. Было очень трудно. Но все же сумел, справился. А с каждой новой попыткой будет легче. Обязательно будет. И наступит время, когда он сможет передвигаться по суше так же быстро, как и в воде. И вот тогда… вот тогда он захватит весь мир! И все будут бояться его, поклоняться ему и называть великим, с трепетом произнося его имя! Да, именно, его непременно станут называть Великим Ктулху!
*Криптид – гигантский осьминог.